Вряд ли многие пользователи смогут уверенно ткнуть в карту при упоминании о Лаосе. Над такими небольшими странами, к тому же отрезанными своей географией от «выхода к морю», витает вечная печаль забвения. У стороннего наблюдателя создается превратное мнение, что те земли, которые нельзя рассмотреть с борта проплывающего корабля, выпадают не только из поля его зрения – из самой истории! Затерявшийся в глубинах Индокитая Лаос относится к эталонам таких «незаметных» стран. Страдает ли он от этого? По большому счету – вряд ли. Чтобы разобраться самолично, стоит однажды отправиться в самые дебри географии и истории - в старую столицу легендарного королевства Луангпрабанг
Счастье VIPа!
Vip-автобус из нынешней столицы, Вьентьяна, отправляется на рассвете. А иначе к вечеру не доехать. Vip от неvipа отличается в глубинном Индокитае, как правило, состоянием салона и наличием кондиционера. Что, естественно, сказывается на стоимости проезда.
Впрочем, правила неписаные, в данном случае «vipозность» автобуса определялась лишь ценой - салон оказался замызганным и засаленным, как у ординара транспорта для простого люда, а кондиционер… был! Посипел, посвистел, да и отказался работать в самом начале пути. И это явилось неприятной неожиданностью - в конце сухого периода температура в тени зашкаливала за сорок. А что говорить о температуре внутри жестяной банки, в которую превратился наш элитный «Мерседес?»
Две столицы Лаоса разделяет не так много. Но расстояние - вообще-то величина весьма относительная и малозначащая в условиях глубинной Азии. То, что по дорогам соседнего Таиланда пролетается за считаные часы, тут, в Лаосе, тянется весь день. Можно, конечно, воспользоваться пассажирским баркасом или чем иным, что плавает по Меконгу (а чего там только не плавает!), или, на худой конец, самолетом. Но рейсы водного транспорта в это время года отменены - вода в исхудавшей реке робко журчит на середине фарватера, а лететь... Лететь - значит лишить себя удовольствия познакомиться с лаосской глубинкой.
Полтора метра для нормальной жизни
Лаосские дороги проложены не по ущельям, а по самым хребтам местных профилей. Но самое поразительное - не дороги. А хутора и села, разбросанные по их обочинам-кособочинам. Глядя на них, я вновь и вновь поражался тому, что вроде бы давно уже не должно смущать бывалого странствователя, - приспосабливаемости человека. Зато, когда позже мне задавали вопрос о том, что поразило меня в Лаосе более всего, ответ был готов заранее - те самые придорожные деревеньки, проносящиеся мимо окон автобуса.
Действительно, плетеные домишки-лукошки на тонких курьих ножках стоят тут в полутора метрах от извивающегося змием асфальта, по которому, пусть не так часто, но постоянно (днем и ночью), проносятся рычащие монстры - двухэтажные автобусы вроде нашего «vipа», перекошенные большегрузные трейлеры или пышущие горючими миазмами бензовозы. При этом, установленные к шоссе «передом», «задом» эти утлые хибарки нависают над бездонными пропастями.
Такое фаталистическое равнодушие к жизни (собственной жизни и жизни родных-близких-детей) - следствие вовсе не буддийского менталитета горных лао. Оно, как многое в Юго-Восточной Азии, обусловлено моментом вполне себе рациональным. Тут, на этом узком ополоске шоссе, присутствуют два ценных фактора, архиважных для местного бытия, - готовая коммуникация, связывающая «глубинку» со всем цивилизованным миром, и дармовая, очищенная строителями дороги полоса отчуждения, халявная обочина, самой судьбой подготовленная под жилое строительство.
Однако и это еще не полная картина. Те полтора метра, что отделяют входные двери от асфальта, - вовсе не мертвая зона, где можно предполагать полное отсутствие всяческой активности осторожных жителей. Напротив – тут, собственно, и проходит вся «домашняя» жизнь обитателей этих эфемерно-капитальных селений горных лао. Равнодушные хозяйки веют рис, используя ветер от проносящихся автомобилей, невозмутимые хозяева, всегда обеспеченные мелькающими темами для разговоров, сидят-судят, покуривая чего-то (явно не фабричное). А вокруг, не замечая ничего, самозабвенно возятся погруженные в свои игрушки и игры дети всех возрастов и размеров. Это ли не аллегория иллюзорности нашего бренного мира?
Под покровом Будды и патронажем ЮНЕСКО
Луангпрабанг (Луан-Прабан старых карт, или, как начали переводить в новых книгах, Луангпхабанг) - один из древнейших городов глубинного Индокитая. Luang - слово довольно распространенное в лао-тайском мире, оно означает принадлежность чего-либо королю. Prabang - название канонического изображения Будды, характерного для этих мест. Просветленный изображен стоящим, с направленными вперед ладонями, которыми он как бы отталкивает злые силы.
Чудотворная статуя (а вернее статуэтка) Будды Прабанг, созданная еще в I веке на Цейлоне, в недавнем прошлом хранилась в одном из местных королевских монастырей старой столицы. Теперь в городском музее можно видеть лишь ее точную копию - сама она содержится под семью замками в банковском сейфе вместе с другими важнейшими ценностями бедной социалистической страны.
О том, что Луангпрабанг - старая столица Лаоса, ведает каждый популярный путеводитель. Но это не совсем так. Старая столица - да. Но Лаоса ли?
До прихода французов никакого государства с названием Лаос не существовало вообще. Оно появилось на карте исключительно стараниями колонизаторов в результате административной реформы, слившей воедино три королевства лао под привычным ныне названием. Именно тогда-то столицей и стал Вьентьян, более близкий к внешнему миру (а главное - к центру Французского Индокитая в Южном Вьетнаме). Зато королевская власть в Луангпрабанге продолжала тихо существовать и при французах. А при японцах, во время Второй мировой, ему даже опять довелось побывать столицей. Но недолго.
Благодаря тому, что последнее столетие город королей был как бы в тени, он остался целым. Сохранился во всей красе своей неповторимой патриархальности. Если учесть, что участь Вьентьяна, сожженного сиамцами в XIX веке, Луангпрабанг миновала, то нетрудно представить: неповторимость эта способна произвести впечатление не только на случайного туриста, но и на высоколобого эксперта по древностям. Недаром ЮНЕСКО включило древний город лаосских королей в список Всемирного наследия! Тут есть чем восхититься, но сегодня не об этом.
Меконг: порождения мутных вод
Как и Вьентьян, Луангпрабанг стоит на берегу Меконга. Река эта не только главная связующая артерия для людей, грузов и веяний Индокитая, но и источник многих мифов, поверий и сказок.
В Лаосе (и не только) поговаривают, что там, в мутных глубинах реки, проживает неуловимое и страшное чудовище - Наг. Похожее на огромную змею. С появлением туристов повествования эти обрастают все новыми и новыми подробностями. Увлеченные гиды в пылу откровений повествуют, что иногда в желтых водах бесследно исчезают небольшие рыбацкие лодки (вместе с рыбаками). А однажды, еще во время войны за великую демократию, таким же макаром испарились два американских катера с морпехами. Которые якобы были посланы на поиски загадочного монстра. Нашли американцы чудовище или нет - никто не знает. Судя по всему, нашли.
«Старинные легенды», иногда один в один списанные с голливудских поделок, в эпоху массового туризма часто возникают на ровном месте. Но глубинный Лаос и древний Луангпрабанг вовсе не принадлежат к таким «ровным местам». На самом деле существовала легенда о Наге (это странное племя полулюдей-полузмей, персонажей индийской мифологии, воспринято индикитайцами, сплошь и рядом встречается в местной архитектуре) или это выдумка интернета - никто сегодня не скажет. Лично я не встречал в Лаосе не только змеев, но и змей (кроме рассованных по бутылкам с водкой). Но вот то, что Меконг - одна из самых загадочных и чарующих рек мира, для меня несомненно. Я, например, постоянно ловил себя в Луангпрабанге на том, что каждый раз нечаянно возвращаюсь к реке независимо от того, в какую сторону иду!
Счастье - это когда… стреляют в спину!
Несколько дней я бесцельно (и бесценно) брожу по городку, жадно напитываясь его исконностью и многозначностью. И всякий раз, возвращаясь к Меконгу, с любопытством всматриваюсь в другой берег, возносящийся перед взором чудесными зелеными кулисами заросших сопок. О том, что там, под сенью тропических деревьев, течет своя жизнь, свидетельствуют карта и паромы, то и дело отчаливающие туда и прибывающие оттуда.
И вот в одно утро, более не пытаясь сопротивляться течению, я сажусь в узкую лодку-паром, борта которой возвышаются над водой сантиметров на десять, и, вместе с мирными лао плыву на правый берег.
На правом берегу гораздо живее, чем на левом. Там, в длинном прибрежном селе, антиподе Луангпрабанга, все еще тянутся традиционные новогодние празднества. Почему праздники так затянулись, я не знаю - они вообще-то не имеют в Индокитае точной привязки к календарю и определенной длительности. Празднуют - пока есть силы. Но, судя по всему, праздник и тут на излете, усталость витает в воздухе.
Сообразно канонам все селяне пьяненькие и грязненькие. В основном сидят за столами в садах с неизменным пивом в руках. Кто уже не может сидеть - лежит тут же, в пыли, пива из рук, однако, не выпуская. Где-то поют хором, где-то пляшут - дискотека в разгаре. Дети еще кое-где льют друг на друга и прохожих воду.
Ловлю себя на том, что навязчиво вспоминаю… Бразилию, примерно такое я когда-то пережил там во время карнавала. Тоже все навеселе, вполне счастливы и перепачканы сажей. Но сколь чувствительна разница! В Бразилии я вряд ли бы ступил по праздничной фавелле более двух десятков шагов и сохранил в неприкосновенности кошелек (или жизнь, а может быть, и то и другое). Тут, в Лаосе, я бродил по пьяной деревне несколько часов и не уловил не только никакой агрессии, но даже малейшего интереса к своей нестандартной для этих мест особе! Иногда только встречные селяне, приближаясь, выправляли свою неуверенную походку и приветливо здоровались с заплутавшим иностранцем. И никаких попыток себя показать, никаких ухмылок, никаких провокаций, никаких навязчивых предложений выпить и повеселиться с ними!
Такая природная политкорректность привела меня в замешательство, и я бы, наверное, так и уплыл на «свой берег» в недоумении, если бы вдруг из подворотни ни выскочила маленькая девчушка лет пяти (маленькие лаосские девочки отличаются выразительной детской красотой!) с огромным водяным пулеметом made in China. И начала с упоением «строчить» мне в спину струей воды до полного расстрела боекомплекта. Потом всю обратную дорогу я ловил себя на том, что продолжал улыбаться этой мелкой оторве, которая так простодушно приобщила меня к ненавязчивой красоте древнего праздника.
Ненавязчивая вершина гуманизма
Вообще же есть что-то глубоко гуманное в течении повседневной жизни таких утаенных уголков, как Луангпрабанг. Сонная суета чарует и убаюкивает пришельца своими человечными ритмами. Наблюдать за нею, сидя в тени банана, - истинное удовольствие для гурмана.
Вот прошли, неспешно покачиваясь, две невозмутимые торговки-зеленщицы с корзинами на коромыслах. Просеменил куда-то (в самоволку?) мальчик-монашек из ближайшего вата. С рыком, оставляя шлейф сладковатого выхлопа и нежного аромата парфюма, промчалась юная дива на мотороллере - с развевающимися волосами и подчеркнуто гордой осанкой. Важно продефилировали лощеные и преисполненные гордости (не иначе как от такого удачного перерождения) западные туристки неопределенного возраста. Натужно нажимая на педали, проскрипела огромным велосипедом маленькая девочка-школьница в красном галстуке. Лениво почесываясь, выплыл из дверей заспанный владелец продуктового магазинчика. Посмотрел на обе стороны безлюдной улицы, зевнул, сплюнул и скрылся обратно за дверь. Собака пробежала...
И - все! На этом количество типажей луангпробангской улицы иссякло, и персонажи начали повторяться. Между тем время даже не послеобеденное (что свято для всей уважающей себя Азии) - утро еще только собирается трансформироваться в день.
Ну что тут можно сказать? Счастливые люди живут в лаосской глубинке!
Андрей Михайлов - землеописатель, автор географической дилогии «К востоку от Запада. К западу от Востока».
Фото автора
