Нигде, пожалуй, природа так веско не напоминала о своем всесилии в отношении культуры, а время так зримо не ставило на место возгордившегося потомка обезьяны. Но одно — смотреть на былое величие, погребенное мертвыми песками пустыни или погруженное в безлюдные пучины моря. Совсем иное — видеть развалины великих городов, переплетенные корнями и лианами, заросшие гигантами-деревьями, населенные зверьми и гадами. Апокалипсис отдыхает!
Ангкор — эталон такого «потерянного» города. Впрочем, вовсе и не города — страны, нет, пожалуй, цивилизации, растворившейся в джунглях Камбоджи.
Достояние “широких штанин”
Пограничный переход Пайпет. Равнодушный тайский пограничник, не глядя, ставит штамп об убытии. А через десяток метров нейтральной полосы сосредоточенно-суровые стражи камбоджийской границы долго вертят и рассматривают мой ярко-синий паспорт. Сверяя фотографию в нем с оригиналом перед собой.
— Ка-зак-стан... — читает один.
— Где это? — спрашивает другой.
— Где-то возле Индии, — блещет познанием первый.
Вообще-то я не понимаю, о чем щебечут на своем птичьем языке камбоджийцы, но знаю наверняка — о чем-то в этом роде. Впервой ли? На всякий случай улыбаюсь маленьким людям в форме.
Наконец проверяющий удовлетворяет любопытство (свое и товарищей), и в мою потрепанную паспортину ставится аккуратный штамп о прибытии в королевство Камбоджу.
Страна красной пыли
Ухоженный и упорядоченный Таиланд с его шикарными автобанами и роскошными автомобилями остался по ту сторону границы. Камбоджа накатывает волной какого-то хаоса, неустройства и теплой пыли. Поднявшийся на границе, у самого Пойпета, красноватый латеритовый шлейф гонится за нашим растрюханным микроавтобусом до самого Сиемреапа.
Индокитай во всей своей глубинной красе медленно течет по обе стороны дороги. Плетеные хибарки под изысканными и живыми ветряками пальм, ослепительно-розовый лотос в грязи придорожных канав, счастливые дети, вперемежку с курицами и собаками играющие в придорожной кайме, растрепанные ветром банановые деревья, старики, провожающие проходящие машины напряженными глазами, речки с непременными ловцами рыбы и лягушек в воде, черные буйволы на полях...
На 150 километров местной дороги тратится шесть часов. Так что к середине пути нас, нескольких пассажиров-европейцев, японцев и одного негра, уже невозможно отличить друг от друга. Все вместе мы живо воскрешаем в памяти глиняные персонажи терракотовой армии первого китайского императора Цинь Шихуанди такими, какими они предстали сразу после обжига в печи.
Жизнь у ворот Ангкора
В Сиемреап въезжаем уже в темноте. Но потом еще часа полтора уходит на блуждания по неосвещенным улицам в поисках прибежища. Нет, не из-за того, что в городе плохо с гостиницами. А из-за того, что слишком хорошо. А когда есть выбор, выбирать всегда труднее.
Я фланирую по темному центру между гостиницами и гестхаусами, лениво отбиваясь от добровольных помощников (которые всегда знают «самый лучший отель»), а когда выдыхаюсь окончательно, беру комнату в первом встречном гостевом доме. И становлюсь обладателем роскошных апартаментов за гуманную цену: в мансарде, с кондиционером, ванной, холодильником и телевизором.
Сиемреап — «ворота Ангкора». Утверждается, что ежегодно здесь мелькает более миллиона туристов. Возможно. Неслучайно рядом с городком появился второй международный аэропорт Камбоджи (первый — в столице, в Пномпене). Отсюда же и обилие гостиниц, столь характерное для всякого местечка, у которого есть все основания приманивать гостей со всего мира. Причем наряду с роскошными и дорогими здесь масса небольших и дешевых (включая хостелы с несколькими двухъярусными кроватями и вентиляторами вместо кондиционеров).
Картинки мирного Сиемреапа
Утром, чуть свет (если хочешь что-то увидеть в тропиках, то тут всегда нужно вставать именно «чуть свет», а это время наступает часов в шесть), наскоро перекусив в уличной харчевне свежей лягушатиной, я выхожу пройтись по едва проснувшемуся Сиемреапу. Утром он совсем не такой, как ночью. Перед глазами сразу начинается увлекательное мельтешение эпизодов и сцен чужой жизни, обрушивая на тебя такой информационный поток, что в памяти остаются лишь самые яркие куски.
Храмовый праздник в каком-то буддийском вате... Обилие вдов и калек... Птицы в клетках (каждый желающий улучшить свою карму может купить волю пернатому собрату). Торговки с мешками... жареных тараканов. Нищие. Дети, уже знакомые с основами англо-американской лексики: «Хелло! Ван доллар! Ням-ням...». Их папы-мамы, уже изрядно щебечущие на языке позавчерашних врагов (что к чему не разобрать), но ясно — хотят того же, что и дети.
Все время подспудно, глядя на этих людей, вспоминаешь о тех страшных потерях, которые понесла страна в ходе строительства социализма и бесконечной войны с американцами и друг с другом. Оттого местные вызывают чувство какой-то перманентной жалости. Мы, советские, наверное, натерпелись и потеряли не меньше. Но жалости не вызываем. То же — китайцы. Или немцы. А кхмеры — да. Они ведь, по существу, были лишь материалом для воплощения чужих и чуждых идей. Время идет, а следы тех страстей и ужасов не спешат улетать, подобно выпущенным на волю птичкам.
Время идет. Солнце вонзает свой знойный луч сквозь листья огромных хлопчатниковых деревьев вертикально в темя. И вдруг я отчетливо осознаю, что делаю вовсе не то, ради чего приехал. Наблюдать современную жизнь Камбоджи можно и в любом ином месте страны. Но Ангкор есть только тут...
От Сиемреапа всего за 20 минут можно добраться до Ангкора, схватив первый попавшийся тук-тук. Что я незамедлительно и делаю.
Неправильный Ангкор
У билетных касс Ангкора, где я решаю приобрести билет сразу на несколько дней, неожиданно встречаюсь с пожилой кхмеркой, которая говорит по-русски. Когда у нас и у них был социализм, она училась в Москве.
— Русские у нас тут нечасто, но появляются. Вы откуда?
— Из Казахстана.
— Понятно. А живете в Киеве? — моя визави не упускает случая блеснуть географическими познаниями. (Да нет, Бог миловал, в Киеве я не живу...)
Ангкор — словно цветущий лотос, ныряющий в бурных волнах взболтанного бурей пруда. Расцвел в средние века, исчез в джунглях вместе с закатом цивилизации кхмеров, опять появился стараниями французов, снова ушел в тень во время страшной гражданской бойни в Кампучии, вновь вынырнул из забвения вместе с умиротворением...
В последнее время после ухода красных кхмеров популярность Ангкора среди массовых туристов растет. Но между тем все толковые работы о нем — достояние эпохи, когда не было ни интернета, ни даже телевидения. И лишь единицы из них доступны русскоязычному читателю.
Оттого у многих (и у меня в их числе) и складывается совершенно превратное представление о том, что такое Ангкор. И я относился к предстоящей с ним встрече ровно и без особого трепета. Не ожидая таких запланированных потрясений, как от афинского Акрополя, Тадж-Махала в Агре, Гизехских пирамид или храма Покрова на Нерли.
Из-за отсутствия должных знаний Ангкор и ошеломил сразу, как только мой трескучий тук-тук высадил у рва, который ограждает храм-дворец Ангкор-ват, и я в толпе оранжевых монахов и пестрых туристов по мосту, который охраняют каменные львы и многоголовые змеинаги, прошел в ворота. С восторгом осознавая степень заблуждения. Вот он, Ангкор. Перед глазами. Во всем своем величии.
Большой Ангкор! Огромный Ангкор! Необозримый Ангкор!
Зачарованная страна под опекой ЮНЕСКО
Но все же, если определиться точнее, что же он такое? Памятник мирового значения, взятый под опеку ЮНЕСКО? Город затерянный, а потом вновь обнаруженный в джунглях? Очередная «мекка» для туристов?
Увидев Ангкор, я понял, что все не так. Не памятник, а целое собрание памятников. Не утерянный город, а целая забытая страна. Разбросанная по джунглям на огромной территории. И это только здесь, близ Сиемреапа.
На самом деле осколки могущественной Ангкорской империи рассыпаны не только по современной Камбодже. Их можно обнаружить и на землях сопредельных государств. Сопредельных ныне, когда-то же все они входили в обширную державу кхмеров, величайшую из всех, что когда-либо существовали в Индокитае. При царе Индравармане I, жившем в конце IX века, влияние Ангкора распространялось от Мьянмы до Вьетнама и от Лаоса до Малайзии (в современных границах).
Яркое свидетельство былого величия — развалины Пхимая в Северо-Восточном Таиланде на плато Кхорат (там мы с вами уже бывали). В XI — XII веках оттуда — сюда, к столице у озера Тонлесап, вела дорога длиной в 250 километров. Как и все магистрали империи, она была сложена из камня и поднята на несколько метров над окружающей местностью, чтобы избежать затопления в дождливые сезоны.
В этом отношении блистательная империя кхмеров могла бы потягаться с могущественным Римом. Если бы они пересеклись в пространстве и времени.
Рукотворная гора
Многочисленные памятники, сохранившиеся в Большом Ангкоре и рассеянные по джунглям, жили своей жизнью. И необязательно в одни и те же эпохи. Одни уже были брошены, другие только строились. Эта архитектурная иллюзорность характерна для всех археологических заповедников.
Однако прежде всего Ангкор — это Ангкор-ват, пятиглавый силуэт которого знаком многим, даже несведущим и никогда тут не бывавшим. Построенный в первой половине XII века Сурьяварманом II, гигантский дворцово-храмовый комплекс изначально был посвящен индуистским богам, в первую очередь — Шиве.
Цари Ангкора в те времена считались апологетами брахманизма и сами почитались земными воплощениями Вишну, или Шивы. А уже позже, когда государственной религией стал буддизм и боги-цари кхмеров соединились с буддами, место многих старых кумиров заняли новые. Впрочем, оба учения сколь онтологически близки, столь аморфны и терпимы, что вид «чужих» богов никого не коробит. Все они тут свои, родные, равно почитаемые.
Три яруса каменной микровселенной (рукотворного подобия горы Меру!) переполнены персонажами точно так, как забита ими сакральная история древнего индокитайского макрокосма. Описывать окаменелое население этого перенаселенного мира я не стану. Потому что прикоснуться всуе ко всему изобилию сюжетов, мифов, богов, чудовищ, героев, красавиц-апсар и таинственных знаков — значит пренебречь трудом тысяч безвестных зодчих, их вдохновителей (и вдохновительниц!) и бесчисленной армии их кормильцев.
Это нужно только видеть! Видеть, осязать и осознавать на месте. Не только разумом, но и душой. Лишь тогда, быть может, камень оживет и оживит твое существо изначальным смыслом творения.
По ярусам творения
Ползая по ярусам рукотворной горы Меру, запечатленной мастерами Ангкора, я все время думал о том, что Человек — великий противостоятель Хаоса. В этом, как видно, и есть его смысл и его космическое предназначение. Если при созидании не разрушается окружающее, то такой искусственный миропорядок воздействует на зрителя не менее справедливого закона и неотвратимого наказания. То есть культура работает так, как запрограммирована в ее сути.
Явление таких памятников как Ангкор-ват и призвано было упорядочивать и усиливать великие империи, и одновременно (вот, человек!) принижать окружающие народы. Это воистину священная Мировая гора, фокус формирования силы, центр равновесия, на котором веками держалась вся эта средневековая махина державы кхмеров.
Неслучайно соперники всегда стремились истребить именно Ангкор-ват. А когда им это, наконец, удалось, о государстве, которое 500 лет довлело над Индокитаем, вскоре перестали вспоминать вообще.
Когда Ангкор покинули последние жители, он сам собой ушел в область преданий и сказаний, а джунгли равнодушно поглотили остатки памяти о нем.
Несколько столетий Ангкор так и лежал всеми забытый и никому не ведомый. Потому-то и стало его неожиданное открытие таким шоком для просвещенного человечества. Но об этом — в следующий раз.
Андрей Михайлов — землеописатель, автор географической дилогии “К западу от Востока. К востоку от Запада”. Фото автора