В укромном уголке Парижа вдали от шумных галерей и биеннале находится мастерская Пабло Рейносо — франко-аргентинского художника, чьи работы стирают границы между функцией и свободой, формой и текучестью. Попадая в его творческое пространство, словно оказываешься внутри живого организма, созданного из дерева, металла и дышащих мыслей.
Пожалуй, самые известные его работы — это «Скамейки-спагетти». Изящные и причудливые конструкции, в которых мебель забывает о своем назначении и устремляется в пространство как дикие побеги. Но художественный язык Рейносо выходит далеко за рамки одной серии: каждая скульптура, каждая инсталляция — это часть бесконечного диалога с природой, архитектурой и невидимой жизнью вещей. Нам выпала редкая возможность поговорить с самим художником.
— Ваши работы размывают границы между скульптурой, дизайном и инсталляцией. Как бы вы определили свою художественную идентичность?
— Прежде всего я чувствую себя скульптором, но свободным от жанровых ярлыков. Я стремлюсь находить формы, которые дышат и вступают в диалог с пространством.
— Что вдохновило вас на создание знаменитых «Скамеек-спагетти» и какой посыл вы хотели через них передать?
— В этой серии материал как будто освобождается от своей утилитарной роли и начинает жить своей жизнью, возвращаясь к первоисточнику: дереву, ветке, растению. Выполнив свою функцию мебели, скамейки становятся побегами, которые растут и тянутся вверх. Это жест освобождения, выраженный в движении, пронизывающем архитектуру и пространство.
— Вы часто говорите о том, что предметы могут обладать собственной жизнью. Что вы вкладываете в этот образ?
— Я стараюсь вдохнуть в свои работы принцип роста, почти растительный, будто они могут развиваться сами по себе, исходя из своей внутренней логики. Когда я работаю, например, со скамейкой, то начинаю с функционального объекта, а потом позволяю ему измениться, вырваться за пределы формы. Это почти акт освобождения: дерево и металл обретают автономию, как будто ими движет внутренняя энергия. Я не стремлюсь их подчинить, а лишь сопровождаю их естественное движение.
— Как ваши аргентинские корни и жизнь во Франции повлияли на художественный путь?
— Я состоялся как художник благодаря этим двум культурам. Переехал во Францию в 1978 году и с тех пор постоянно курсирую между ней и Аргентиной. Эта двойственность — латиноамериканская чувственность и европейская структурность — глубоко сформировала мою личность.
— Природа — постоянный мотив в вашем творчестве. Какую роль она играет в процессе создания?
— Природа — неиссякаемый источник вдохновения. Это движение, рост, органическая сложность. Все это я стараюсь передать в своих работах.
— В ваших последних выставках поднимаются вопросы экологии. Считаете ли вы искусство формой активизма?
— Искусство может пробуждать, может заставлять чувствовать. Для меня это поэтический способ привлечь внимание к важному не через лозунги, а через чувство и осознанность.
— Какой совет вы бы дали молодым мультидисциплинарным художникам, ищущим свой путь?
— Прислушивайтесь к тому, что вас волнует, что не дает покоя. Будьте искренными — именно с этого начинается подлинность.
— Знакомы ли вы с казахским искусством? Какое у вас впечатление от него?
— Я знаком с ним лишь поверхностно, но то, что я видел, поражает своей символической силой и глубокой связью с землей. Это богатство, которое мне хотелось бы узнать ближе.
Фотографии Айтан Мурадовой