«Зачем мятутся народы и племена замышляют тщетное?» Сакраментальный библейский вопрос второго псалма Давида неотвязно крутится в голове. Уже несколько дней и сам я кружу по камбоджийским джунглям, постоянно натыкаясь то на разорванный деревьями храм, то на пронизанный корнями лик бога, то на каменного льва с полустершейся мордой, то на грустную улыбку застывшей много веков назад красавицы, то на что-то такое, изначальное назначение чего уже невозможно определить.
Передо мной лежит цивилизация Ангкора во всей своей потаенной красе и позабытом величии. И главный вопросом для меня, ответ на который подобен заветному золотому ключику, открывающему вход в заветную страну, звучал традиционно. Почему?
(Продолжение. Начало в No 14, 15)
Берег ушедшего моря?
Почему центр могущественной империи оказался именно здесь, а не в каком-то ином месте? Сегодняшнему путешественнику понять это довольно трудно. Он не видит особой разницы в тех пейзажах, которые окружают руины Ангкора, и тех, что раскинулись на сотни километров во все стороны.
Нет тут никакой крупной реки, никаких вызывающих уважение своими фортификационными свойствами форм рельефа, никакого традиционного пересечения значительных торговых путей. И отсюда достаточно далеко до морского побережья. Вокруг только ровная земля, изначально поросшая девственными тропическими лесами.
Правда, на юге, в паре десятков километров, раскинулось мелководное и обширное озеро Тонлесап — самый большой пресноводный водоем Индокитая. Вытекающая из него речка того же названия на противоположном берегу вливается в Меконг в том самом месте, где находится нынешняя столица Камбоджи Пномпень. Этим путем сегодня движется в обе стороны поток туристов, им же воспользовались последние жители Ангкора, бежавшие от сиамцев в 1432 году вместе с последним ангкорским царем Понья Ятом. Они-то и основали Пномпень.
Многое объясняла старая гипотеза, согласно которой Тонлесап — озеро совсем юное и совсем недавно на его месте якобы плескался обширный залив Южно-Китайского моря, в который и впадал Меконг. Река Тонлесап до сих пор имеет интересное свойство — менять свое направление в зависимости от высоты воды в Меконге. В дождливый период из стока она превращается в приток, наполняя обмелевшую в сухой период озерную чашу.
«По исчислениям г. Буланжье, которые, впрочем, сильно грешат преувеличением, озеро Тонле-сап, будто бы еще во времена исторические, за восемь или десять веков до ныне живущего поколения составляло часть моря, и не далее как через два столетия оно как будто бы должно прекратить свое существование. Китайские исторические документы, относящиеся к началу общепринятого (христианского) летосчисления, говорят о Большом Озере как о заливе, омывающем башни Банона близ Батамбанга».
Так писал знаменитый географ Элизе Реклю в VII томе своей знаменитой «Всеобщей географии». (С-Пб, 1886 год.)
Сомнения в обоснованности морского фактора, таким образом, существовали еще в эпоху классиков.
Тонлесап: плавают все!
Понятно, что я не мог пропустить свидания с таким замечательным географическим объектом. Наняв мотобайк с водителем (наем был возможен только в таком сочетании) и выехав из города, я окунулся в самое чрево глубинного Индокитая.
Дорога к озеру Тонлесап шла вдоль мутного потока, берега которого сплошной стеной покрывали жалкие хибарки со стенами из циновок. Одна сторона их выходит на проезжую часть, а вторая висит на сваях над самой рекой Сиемреап. На этом скромном потоке несколько выше и была построена древняя столица кхмеров. Вернее — столицы. Ангкор за века своего существования по крайней мере однажды поменял свою дислокацию, сместившись к северо-востоку.
В том месте, где река впадает в озеро, на топких берегах разместился своеобразный речной «порт», где можно арендовать лодку с гребцом для дальнейшего движения по озеру. Размашистые гребки весел и плеск воды за бортом, запах свежей озерной воды живо умиротворили раздраженное нервным рыком мопеда и бензиновыми выхлопами возбуждение. Проплывающие картинки, медленно наползая и также медленно растворяясь, обратили клиповую мозаику в неторопливое повествование странника.
Мало где живут так бедно. Но мало где при такой бедности можно прожить. А про главную беду бедных стран — отсутствие доступной воды — тут вряд ли могут говорить серьезно.
Дети плещутся тут и там в нехрустальных водах вперемежку с помоями и грязью. И делают это с непоказным удовольствием. Да и взрослые вовсе не брезгуют окунуться с головой. Ну а как еще, если вода — их «почва»?
Плавучий поселок на воде. Почему-то называется Пном Кром. Хотя откуда тут Пном (холм), когда все стоит на якорях на поверхности озера? Школы, магазины, полицейские участки, бильярдные и даже карусель и баскетбольная площадка — все плавает посреди целой россыпи разнокалиберных домиков. Рядом с ними болтаются на волнах от проплывающих катеров крохотные огородики и цветники, клетки с курами и свиньями.
Вся эта часть озера и дельта Сиемреапа оживлена донельзя. У всех — лодки. Плавают все и на всем. То и дело навстречу попадаются плавучие старики и старухи, ребятенки, молодухи с грудными дитятками и девушки всех стадий созревания. Эти все — на веслах. И лишь гордые представители сильного пола для поддержки реноме вынуждены непременно чем-то грохотать и тарахтеть.
А вот кто мне не встречался на Тонлесапе, так это персонаж с удочкой. Оно и понятно — когда все кишит рыбой, подсекать замучаешься! Вокруг множество куда более рационалистичных орудий лова в виде стационарных ловушек и лабиринтов, призванных направить глупую рыбу прямиком к столу умного человека.
Этот тропический водоем (мелководный, прогретый и переполненный кормом) — рай для рыбы и тех, кого она питает. Недаром его называют «величайшим рыбным садком Индокитая». Любопытно, что тут существуют целые деревни рыбаков-номадов, население которых происходит из вьетнамцев. Поселения эти свободно переплывают с места на место вслед за своими рыбными стадами.
Подспорье, но не причина
Плавучие деревни, топкие берега (пресноводные мангры!), хибарки на сваях — все это только укрепило уверенность в том, что связывать озеро с явлением столицы не стоит. Организовывать городское пространство на берегу такого лукавого водоема как Тонлесап, воды которого не ведают постоянства, вряд ли разумно. О том же говорят два огромных водохранилища-мебона, распластавшихся по обе стороны Ангкора, ныне полуиссохших, но в былые времена, наполненных до краев. Если озеро «омывает стены», зачем они нужны?
Несомненно, близость такого животворного водоема имела важное значение для жизни столицы средневековой Камбоджи. Во времена расцвета, когда Ангкор стал «мегаполисом», населенным (по некоторым данным) миллионом человек, проблема пропитания такого количества едоков считалась наиважнейшей. Главным продуктом, как и сегодня, почитался рис. Его производству способствовало строительство каналов и водоемов вокруг столицы. Но не менее важным элементом питания оставалась и рыба, которая в изобилии водится в Большом озере (Тонлесап до сих пор — одна из самых переполненных «рыбных бочек» планеты, здесь обитает 150 видов рыб!).
Гипотеза о морском происхождении величайшего озера Индокитая так и затерялась в прошлом. Залив действительно существовал, но гораздо ранее возникновения поблизости великолепной столицы великой империи.
Но... Вопрос с целесообразностью строительства Ангкора там, где он был построен, а не где-то в другом месте остается открытым. Впрочем, поиски географических реперов в отношении таких объектов, в которых идеи государственности покоятся на религиозных основаниях, вообще-то могут не иметь никакого смысла. Когда имеешь дело с такими традиционными культурами, как старокхмерская, то причины тех или иных поступков часто вообще кроются за пределами рационального. Существовал же в Древней Индии (от которой Западный Индокитай вобрал значительную часть своей культовой ментальности) знаменитый обряд «жертвоприношения Белого коня», когда границы будущего царства «чертил» бесцельно бродящий по просторам земли жеребец, за которым следовал царь со своим войском?
Почему здесь, а не гдето? Вопрос открытый. Тем более что нам вообще-то очень мало известно о величайшей империи Индокитая и ее правителях.
Ищите гору
И все же интересно — где начало этой великолепной цивилизации? Ведь от того, где был вбит первый колышек, зависит угол зрения, под которым можно взглянуть на всю эту безмолвную махину с позиций нашего времени.
Известно, что кхмерские цари подобно многим древним правителям отожествляли свою персону с богом (Девараджа) и имели титул «Властелин Вселенной». Обряд помазания на царство проходил на вершине горы, символизировавшей Меру — ось и стержень мироздания. Причем сама гора могла быть вовсе символической, насыпанной по поводу. С такого же сакрального эрзаца Мировой горы начиналось и сооружение столицы, которая также рассматривалась уменьшенной моделью космоса кхмеров. Так что мифологическое обоснование коль не находилось, то создавалось. Вот уж воистину, если человек не собирается идти к горе, она сама приходит к человеку. Ангкор-ват тому подтверждение!
Наверняка с такого сакрального эрзаца Мировой горы зачиналось когда-то и сооружение столицы первого Ангкора — города, который также рассматривался отцами основателями ни много ни мало — уменьшенной моделью космоса. Недаром именно ее искал с воздуха Голубев, как, впрочем, и многие другие исследователи и романтики.
Столицу сюда впервые перенес царь Ясоварман I в конце IX века из первого центра империи Ролуоса. Город, названный Ясодхарапурой, раскинулся на площади, несколько превышающей ту, которую позже занял Ангкор Тхом, но вряд ли мог считаться столь же картинным. Его стенами были земляные валы. Так что определить сегодня границы довольно сложно. А вот его центр находился на изолированном останце Пном Бакхенг — единственном в округе естественном возвышении.
Вот что свидетельствует авторитетный французский путеводитель «Древний Ангкор»: «С некоторыми важными отличиями Бакхенг имитирует храм Баконга в Ролуосе, построенный примерно двумя десятилетиями ранее, — пирамиду из восходящих квадратных террас, окруженных дополнительными башнями-святилищами. Работы (на облагораживаемом Пном Бакхенге. — Авт.) начались в конце IX века, лингам центрального святилища был освящен примерно в 907 году, но строительство продолжалось и после этого. Имя божества и храма было Ясодхарешвара — «Господь (того), кто несет славу». Он был заброшен после 928 года, но ненадолго восстановлен примерно в 968 году Джаяварманом V».
Руины святилища на вершине останца-храма сохранились до наших времен. Хотя не они влекут сюда сегодня подавляющее число восходителей.
Пуп земли (взгляд из Ангкора)
К закату каждого дня (если только небо не затянуто тучами) вся приезжая братия лезет наверх Пном Бакенга смотреть закат. Как уже сто лет, по совету путеводителей. Это массовое восхождение — живописное зрелище само по себе. Сотни человек, разных языков и народов упорно взбираются наверх по разбитой дороге к руинам храма. Чтобы оттуда зачарованно глядеть, как уходит Солнце... Эпично!
Хотя стоит взглянуть на все это под иным углом зрения, и отношение сразу изменится. Толпа успешных и сытых людей, сосредоточенно пыхтя, обливаясь потом, карабкается по крутому боку заросшего деревьями холма. Как на работу. Чтобы через 20 минут таким же дружным маршем сойти обратно и разъехаться по своим отелям и ресторанам. Не захочешь, опять вспомнишь тех самых киплинговских бандерлогов!
А вот потная, толстозадая американская туристка (вызывающие размеры — фамильная черта, по которой американских туристок можно разглядеть очень издалека!), тщательно подчеркивающая свое пренебрежение к собственному полу, изнеможденная подъемом, садится отдышаться на округлую каменную балясину наверху. А балясина — не халям-балям, лингам самого Шивы, которому тут когда-то поклонялись! О, если бы эмансипатка только знала, на чем сидит...
Впрочем, в соседстве с Вечностью отвлекаться на такие лукавые мелочи както даже кощунственно. К тому же солнце скрывается за горизонтом и толпа недоуменно рассасывается: что делать далее — путеводители молчат. Месяц-молодик приветливо разгорается на закатно-лазоревом небосклоне, вычурно подрезанном снизу черным силуэтом руин. Очередная ночь опускается на безмолвные камни, слившиеся с темными джунглями. Сколько таких ночей уже минуло? А сколько еще будет...
(Окончание следует.)
Фото автора