(Продолжение. Начало в предыдущих номерах.)
Продолжая маршрут по Кульдже, я все глубже оседал в историю этого необыкновенного города. А вернее двух городов, носящих одно и то же название, но в разное время располагавшихся в разных временах на берегах Или. Кульджинская история, несмотря на свою непродолжительность, захватывает обилием коллизий и поворотов. А потому оставим пока движение в пространстве и постранствуем по времени.
План полковника Пржевальского
В классической иконографии советской поры при составлении биографических жизнеописаний наших путешественников было как-то не принято соотносить имена исследователей Центральной Азии с тайной дипломатией, военной разведкой и увязывать экспедиции с политическими интересами России. Потому даже полковник Пржевальский представал этаким нежным агнцем, этаким наивным пилигримом, полагавшимся в своих дерзких походах исключительно на удачу и произвол случая. Будто и не было у Николая Михайловича крылатой фразы об «умении стрелять как лучшем китайском паспорте», будто не сопровождал его отряд прекрасно вооруженных и обученных профессиональных воинов (сейчас его назвали бы спецназом), нагонявший страх на всех встречных-поперечных.
Вот красноречивая выдержка из «Записки генерального штаба полковника Н.М. Пржевальского «О возможной войне с Китаем» от 22 октября 1880 года»: «Из Кульджи, в которой необходимо собрать наибольшее количество войск, наступательные наши действия должны быть направлены через Талкинское ущелье, мимо озера Сайрама, на Джинхо и Шихо, против армии Цзо-гун-бо. В окрестностях вышеназванных городов, вероятно, произойдет наше главное столкновение с этой армиею. Если она будет разбита, а в этом почти невозможно сомневаться, тогда войска наши будут продолжать свое движение вдоль северной подошвы Тянь-Шаня на Манас и Урумчи».
То же и с Чоканом Валихановым, путешествие по стопам которого привело меня в Кульджу. Не нужно думать, что поручик по особым поручениям при Омском генерал-губернаторе Густаве Христиановиче Гасфорде Валиханов занимался исследованием неизвестных земель в свободное от службы время. Нет! Как и многие другие именитые путешественники той поры (и отнюдь не только русские!), он, во-первых, собирал сведения о положении в Синьцзяне, о военных и торговых нюансах, о настроениях местных жителей, а остальное — во-вторых.
Тут я хочу процитировать характерные моменты из разных работ, документов, дневников и записей Чокана Валиханова, относящихся к интересующему нас предмету и написанных по результатам Кульджинской миссии 1856 года: «Кульджа, или Или, есть средоточение властей всего западного края и важная инспекция в военном отношении.
Здесь существует важное правительственное место: Главное Илийское управление, имеющее в своем ведомстве весь Западный край; в Илийском округе расположены манджурские и китайские войска, составляющие гарнизон города; и для отправления линейной службы, содержания пограничных постов поселены в виде военного поселения в округе сибосцы и солоны с дахурами…
Илийский округ обширен. На севере он граничит…
Военные поселения расположены так: по южному берегу Или стоят восемь…
Бригадный же генерал управляет как сибо, так и солонами и живет в Кульдже…
Надо признать, из лука китайцы стреляют хорошо и редко дают промах, зато пушки им не даются…
В Кульдже в ведении полиции насчитывается до 70 000 жителей, а о поселенцах, которые живут около города, нет возможности собрать сведений…
Николаев имел случай познакомиться с туркменцем Дурдуш-шанбеги, который состоял в должности переводчика (дунци) при цзянь-цзюне, и он по секрету сообщил…
Из Кульджи назначено в Восточный Туркестан четыре отряда: первый отряд — 10 т., два орудия, второй — 20 т., третий – 40 т. и четвертый — 80 т.».
Валиханов: смерть резидента?
Крайне любопытно, что полная загадок жизнь Валиханова и закончилась тут, рядом с Кульджой, как в прямом, так и в переносном смысле.
Восточный Туркестан тех лет — арена перманентных и кровавых событий. Надоедливо постоянные смуты хаджей в Кашгарии, знаменитые дунганские восстания, наконец, появление более-менее оформленного государства Якуб-бека — все это ослабляло и без того неустойчивую китайскую власть в Западной провинции Поднебесной. Илийский край, до поры до времени остававшийся оплотом Цинской империи на Западе, в 1864 году также стал суверенным «Таранчинским султанством». По местной традиции, перерезав всех не успевших сбежать или спрятаться китайцев, туземные власти тут же погрязли в междоусобной борьбе за власть.
Но если ранее Россия относилась ко всем этим переменам в Западном крае Китая лишь как к историческим курьезам, то теперь, когда граница империи вплотную подошла к этому беспокойному региону, отношение изменилось. Тем более что сами китайские власти в Кульдже стали усматривать в России партнера по борьбе с мусульманами. И даже обратились к семиреченскому губернатору Колпаковскому с просьбой посодействовать в усмирении инсургентов в Илийском крае.
Напомню, события здесь начались в 1864 году. И именно в это время Валиханов срочно прервал свою командировку в Ташкент и приехал в аул Тезека — бравого султана Старшего жуза (и полковника царской армии). Аул находился у подножия хребта Алтынэмель. А сразу за хребтом в те годы начиналась заграница, Китай, и та самая территория самопровозглашенного султаната.
Случайность? Вряд ли.
Вырисовывается очередная тайная миссия, выполнение которой было возложено на Чокана Валиханова? Возможно. О ее характере красноречиво свидетельствуют некоторые выдержки из неофициальных писем той поры от Валиханова к Колпаковскому (официальные донесения, если и сохранились где-то в недрах военного ведомства и МИДа, то о них до сих пор ничего не известно): «Положение Кульджи крайне плачевное. Последнее столкновение с инсургентами было 8 дней тому назад…»
«Спешу сообщить Вам некоторые подробности последних схваток маньчжуров с дунганами…»
«Если китайцам будет дана помощь, то с известием об этом в Кульджу, надеюсь, ваше превосходительство, пошлете меня…»
«Я могу и теперь сказать, что известие о 12 т. кашгарцах, прошедших через Музарт, есть киргизская утка…»
«Предложение Ваше состоять при Вашем распоряжении я принимаю с полным удовольствием…»
Последняя выдержка — из письма от 19 февраля 1865 года. Последнего письма Валиханова. Скоро его не стало.
Маленькая победоносная война генерала Колпаковского
Военные достижения Герасима Алексеевича Колпаковского в Семиречье отнюдь не исчерпывались известной судьбоносной победой над кокандцами в знаменитом сражении при Узун-Агаче в октябре 1860-го. Свои офицерские погоны и награды он носил вовсе не для важности. Если вспоминать о других воинских подвигах семиреченского губернатора, то, конечно, нельзя обойти еще одну важную для судьбы региона кампанию — покорение мятежного Кульджинского султаната в 1871 году.
К тому времени верхняя часть Илийской долины была окончательно отторгнута восставшими мусульманами от дряхлеющей Цинской империи. Султанат представлял собой рыхлое государственное образование с невразумительной властью и являл источник перманентной головной боли для администрации Семиречья. Но до поры до времени из-за несоответствия интересам высшей политики никаких активных мер на границах верненские власти не принимали — ограничивались пассивной обороной от барантачей.
Озабоченность усилилась, когда южнее, в Кашгарии, замаячила куда более реальная сила — государство Якуб-бека (с 1873 года он начнет именовать себя не иначе как Эмир Мухамед Якуб хан Кашгарский). Самым неприятным было то, что за спиной кашгарского владетеля, уже совершенно не таясь, орудовали всякие серые «сэры» из Туманного Альбиона.
Вызов был брошен, коль только выяснились планы Якуб-бека по присоединению к своему государству Кульджинского султаната. Следовало действовать быстро и без промедления. Карт-бланш, данный Герасиму Колпаковскому Туркестанским генерал-губернатором фон Кауфманом, развязал руки. Отряд в 1750 человек незамедлительно перешел границу...
Вот как резюмировал события очередной «молниеносной войны» Герасима Колпаковского военный историк В.С. Кадников в «Историческом вестнике» за 1911 год (№ 6, «Из истории Кульджинского вопроса»): «Пассивная роль России вредила нашему престижу и не соответствовала положению сильной державы, занятому ею в Средней Азии.
Это особенно стало заметно на поведении кашгарского правителя Якуб-бека, который не только начал относиться к нам неприязненно, но осмелился даже задержать в Кашгарии торговый караван русского купца Хлудова; когда же по этому поводу к хану был отправлен капитан Рейнталь, то Якуб-бек отклонил заключение торгового договора и, продержав посла две недели взаперти, отправил его ни с чем. Между тем в то же время зазнавшийся хан завязывал сношения с английской Индией и оказывал широкое гостеприимство англичанам, являвшимся в Кашгар под предлогами то торговых, то научных целей (Шау, Говард, Форсайт), но с несомненными намерениями вредить России. Было известно, например, что вместе с великобританским агентом Форсайтом приехали в Кашгар 300 англичан, которые занимались там приготовлением оружия («Туркестанские Вед.», 1875 г., № 5.). Были также веские указания на намерения Якуб-бека овладеть соседней нам Кульджой.
Поэтому в 1871 г., в мае, генерал-адъютант фон-Кауфман предписал пограничному губернатору, генерал-майору Колпаковскому, занять Илийскую провинцию (Кульджу). Так как военная сторона дела не представляла особенных трудностей, то и была возложена исключительно на местные силы Семиреченской области.
12 июня началось наступательное движение, а 22 июня вся Кульджинская область беспрекословно покорилась русской власти. Такой быстрый успех может быть объяснен столько же слабостью противника, сколько и ненавистью населения к китайцам, боязнью их возвращения и искренним желанием мусульманских племен вступить в подданство России. Всюду, куда приходили войска, их встречали хлебом-солью, и по водворении отрядов в городах мирная обыденная жизнь тотчас же вступала в свои права».
Наблюдатель несколько умалил значение командующего войсками. Его поправил китайский чиновник Лю-Цюнь-Хань, очевидец происшедшего, который «с почтительностью и проницательным вниманием излагал о том», как: «В 4-ой луне 3-го числа великого русского государства семиреченский цзянь-цзюнь (генерал) с несколькими тысячами русского войска с Борохурчжара послан на наказание Или (Кульджи)… Как русское войско вступило в Или и, в пять дней дав три сражения, покорило Илийскую землю, в которой считается девять городов… Как семиреченский цзянь-цзюнь успокоил всеми мерами находившихся в Сайдин-чэне (Суйдун) манчжуров-китайцев, как военных, так и граждан, равно как и китайских мусульман, не причинив вреда никому: даже ни одной травке, ни одному деревцу, ни одной курице, ни одной собаке не было нанесено никакого вреда и ущерба ни на волос».
Это, напомню, был 1871 год.
Имея представление об истинном положении дел, единственный вопрос, на который у меня нет ответа, — почему все-таки Россия (а после — СССР) в оные времена так и не заняла этого края. Ведь для этого, казалось бы, было все. Или нет?
(Продолжение следует.)
Андрей Михайлов — землеописатель, автор дилогии «К западу от Востока. К востоку от Запада» и географического романа «Казахстан». Фото автора